«22:22»
Мне было 18, когда я, скрепя сердце, пришел в галерею, чтобы представить свой первый проект. В современном искусстве я не понимал ровным счетом ничего и ориентировался исключительно на свое эстетическое чутье. Показывать работы (тогда они по большей части состояли из фотографий и сомнительных рисунков) было одновременно и страшно, и приятно. Света встретила меня довольно радушно, угостила чаем, рассказала о текущих перипетиях арт-группы ЖКП и художницы Алисы Горшениной в Нижнем Тагиле, посмотрела эскизы проекта.
Уже потом я узнал, что Света сама с некоторым страхом принимала меня в галерее, думая, что в очередной раз придется подыскивать слова для отказа. К счастью, в этот раз не пришлось. Так немного неловко и шатко начался мой путь в мир современного искусства.
Через некоторое время мне представили кураторку моей будущей выставки, Яну Новослугину. С ней и с остальной командой галереи: Светой, Аней и Димой, мы шаг за шагом выстроили мой первый выставочный проект.
Я помню, как упрямился в вопросах решения пространства; помню, как пока еще через силу соглашался с предложенными альтернативами, с трудом шел на уступки. Тогда мне не хотелось жертвовать ни одним дюймом своего авторства и первоначальной идеи. Было сложно, но в то же время очень комфортно. Я будто попал в семью, где каждый и каждая могли помочь советом и поделиться взглядом со стороны, где множество мнений каким-то удивительным образом сплетались в одну устойчивую и совершенно чисто звучащую мелодию.
Открытие первого проекта значило для меня очень много. Это был первый шаг в пока еще неясное и туманное художественное поле, и в то же время своего рода жест эксгибиционизма, ведь «22:22» был очень личной историей.
Несмотря на всю его неуклюжесть, именно в работе над этим проектом был заложен первый камешек в мое становление как художника и самостоятельного актора в сфере культуры.
«Д.»
Однажды я шел по очередному новому челябинскому микрорайону, разглядывая пошло раскрашенные разноцветные новостройки и прислушиваясь к низкому скрежету подъемных кранов, рассекающих воздух тяжелыми плитами. Внезапно перед моими глазами возникло огромное лицо постиндустриального человека; личности, собираемой как конструктор из гигантских блоков; каркас-головы, похожий на фантастическое архитектурное сооружение.
Этот образ лег в основу проекта «Д.» Тогда я еще не знал, что сам стану центральной личностью этой выставки, что запру себя в ее стенах или, если быть точнее, в простенке меж двух помещений: подвала университетского общежития и, собственно, галереи, на целые сутки. Мой первый перформанс прошел именно здесь. Он длился ровно 24 часа, на протяжении которых я сидел в предельно маленьком и темном пространстве, куда не помещалось ничего, кроме стула; сидел, высвеченный лучом фонаря, глядел в зоркий глазок веб-камеры и говорил, говорил, засыпал и вновь говорил. От моих слов не осталось почти ничего — только 24 часа цифрового шума, но даже его тогда никто не услышал.
Что может быть лучше, чем провести целые сутки на выставке в галерее современного искусства, а тем более, если это челябинская галерея «ОкNo»? Что может быть лучше, чем поехать после такого тяжелого, но очень занятного дня домой, выпить чаю с пирогом из пекарни, заботливо купленным для тебя кураторами, и заснуть, но уже не на стуле, а в теплой кровати? Это был один из самых удивительных опытов и один из самых вкусных пирогов в моей жизни.
Что я еще могу сказать о галерее «ОкNo»
Это маленькое пространство, с большими амбициями и потенциалом. Это место, где, кажется, найдется место всему, от прозрачного двухстороннего скотча до бутылки отличного брюта. Здесь всегда было холодно, но в то же время очень тепло. Все это, конечно, благодаря людям, которых здесь совсем немного, но вполне достаточно, чтобы сделать десятки выставок, организовать сотни мероприятий, поддержать сколь угодно художниц и художников и при всем этом остаться просто людьми, быть честными и верными подругами и друзьями.
И пара слов о конфликтах, которые были, есть и, вероятно, будут. Потому что это естественно и нормально. Так же, как и совершенно нормально говорить о них открыто. Из галереи уходили кураторки, художники и художницы. Кого-то не взяли на выставку — ну что ж, такое бывает, галерея вправе выбирать, с кем работать; кто-то почувствовал себя обманутым — что ж, нужно всегда стараться искать способы для коммуникации, а не делать поспешных выводов и решений; кто-то оказался задет словами и оскорблен суждениями — думаю, нам всем еще предстоит научиться говорить с другими как можно более этично и экологично.
Во всяком случае, мне кажется, не стоит забывать ради чего все мы, художницы и художники, кураторы и кураторки, исследовательницы и исследователи занимаемся тем, чем занимаемся. Особенно, когда происходящее вокруг, ставит под угрозу сам факт существования нас и нашей деятельности.
Ведь в конце концов, перефразируя слова одного всем известного персонажа, важно не то, чем мы отличаемся, а то, чем мы похожи.
